Текст Ольга Орлова
Этот простой, сквозящий солнечными зайчиками домик надо рассматривать как минимум в трех контекстах. Во-первых, места постройки — Тайваня: при его сложном геополитическом статусе (одна страна — две политические системы), в культурном отношении остров —все-таки часть Китая. Плюс в проектировании участвовал китайский мастер. Во-вторых, так как вдохновителем и главным идеологом проекта был финский архитектор — в контексте финской архитектуры, лекцию о которой в рамках прошедшей Арх Москвы прочитал директор Музея зодчества Финляндии Севери Бломштед. Там же все участники мероприятия получили каталоги с обзором актуальной финской архитектуры и с философско-культурологическим эссе российского архитектора Евгения Асса «Финская архитектура: вид из Москвы (и наоборот)» (http://www.asse.ru/texts/articles/22)%20«Финская . Третьим контекстом я полагаю российскую культуру, в частности ситуацию в архитектуре последних лет. Этот ракурс возник не только после прочтения замечательного текста Евгения Викторовича, но и в силу того, что сам финн Марко Касагранде — не только архитектор, но и писатель, в частности известный своими путевыми очерками «Россия —дизельный двигатель искусства» (http://casagrandetext.blogspot.com/2007/10/russia-diesel-engine-of-art.html) (автор дважды пересекал просторы нашей страны, сначала на машине, потом на мотоцикле). Да и к тому же, как пройти мимо образа вишневой фермы — по-нашему, вишневого сада?
Архитектура Китая концептуально была осмыслена в начале 2000-х годов в непотерявшем своей актуальности исследовании Рэма Колхааса «Junk space» (пространство отбросов). Форсированная урбанизация поставила производство архитектурного продукта в КНР на поток — проектируют (и строят!) китайские архитекторы в 30-40 раз больше европейских коллег, а получают при этом в 10 раз меньше. Причем их архитектура, как отмечает Колхаас, не сильно отличается от того, что возводят в Москве или Нью-Йорке. А вот от того, что в Финляндии — отличается разительно. Здесь в противовес повсеместной серийной архитектуре блокбастеров, по замечанию Евгения Асса, магистральна такая позабытая в современном мире парадигма как «экзистенциальное пространство» (концепт финского архитектора Юхани Палласмаа). И это при том, что финнам абсолютно чужда и китайская идеология архитектуры как селевого потока, сметающего уникальные местечки и превращающего все в массив однородного современно-свежего урбанизма, и российская центростремительность в культуре, когда, согласно размышлениям французского философа Жана Бодрийяра, агрессивное утверждение чего-то главным, эксклюзивным, элитным все остальное автоматически переводит в разряд отбросов.
Финны адекватно воспринимают жизнь как данную здесь и сейчас, единственную. Они внимательны в отличии от граждан нашей и китайской держав к частному и повседневному: каждый человек и любое место достойны «необщего выражения», уникального и простого. Евгений Асс называет финскую архитектуру «архитектурой существительных»: «Существительные — это объекты и субстанции жизни, их бытие не зависит от того, какие определения мы им дадим. Камень существует независимо то того, назовем мы его тяжелым, черным или шершавым. По отношению к существительным не возникает вопроса «почему». Камень — это камень, потому что это камень. Существительные убедительны без объяснений». Вот именно такой дом построили Марко Касагранде и Френк Чен.
Это жилище для пары пенсионеров, уставших от городской жизни в стекло-бетоне и на высоте, сутолоки людских потоков, шума, машин. Здесь же вокруг только холмы и деревья. Климат жаркий, но дуют ветра. Неспокойная сейсмика, случаются наводнения. Дом отвечает всем этим условиям. Это легкий ковчежец, полностью сделанный из красного дерева и света.Подвижные в течении дня «зайчики» населяют быт стариков. Сами архитекторы называют эту архитектуру «слабой», она почти руина (в ней много отверстий), ее незачем разрушать.
Силе этого сдержанного архитектурного жеста, результатом которого является беззащитная, равная самой себе форма, в современной российской архитектуре созвучна лишь авторская скромность Евгения Асса, его знаменитых домиков в лесу, например. Память пространства, которое само как будто отжило, отсылает к ностальгическим постройкам Александра Бродского. Солнечные «зайчики» — тема архитектора Юрия Григоряна, реализованная, например, в сквозном сарае (деревня Никола-Ленивец) или в светоносном чертоге с шахтами-лучами, пронзающими чердак (концептуальное идеальное жилье на Клязьме).
Ради устойчивости тайваньский дом распластали поперек участка с севера на юг и разделили на два блока, амортизирующих подземные толчки или сильные ветра. Один объем — жилой: это цельный пенал единственной комнаты дома. Второй — хозяйственный: кухня, совмещенный санузел с аппендиксом миниатюрной сауны на двоих.
На севере у постройки терраса и длинный патио-подиум, он же мостик-вход.
С южной стороны можно подняться на крышу: когда нет дождей, здесь обедают.
От наводнений спасают невысокие бетонные сваи: вода, затопляя пространство под домом, не поднимается выше уровня пола. Стены-жалюзи скрывают от жары, но и устроены так, чтобы ловить бриз с океана. Чередование сквозных и глухих плоскостей задерживает воздух и препятствует сквознякам. Степень проницаемости жилья регулируется в зависимости от погоды.
В южном торце жилой комнаты — камин, сложенный из кирпичей горкой. Он не только обогревает дом дождливыми зимами, но и служит для приготовления еды и чая. Перед камином чайный столик с двумя подушками на полу.
Еще плюс кровать, стенные стеллажи да рабочий стол — вот и все убранство. От такой простоты захватывает дух. И вместе с тем понимаешь: здесь все, что надо человеку на земле.
Стоит дом посреди вишневого сада. Сад, как известно, образ рая. Вспоминаются, рецензии на постановку «Вишневого сада» Эймунтаса Някрошюса, акцентировавшего принцип купца Лопахина «все на продажу!». В их названиях обыгрывалось слово «ад»: «Сад кромешный», «Семь кругов Сада». Вот примерно такие ассоциации возникали и у посетившего Россию в середине 2000-х годов Марко Касагранде. Он долго в своем эссе описывал великое прошлое русской культуры: Достоевского, Толстого, Чехова, Эйзенштейна, Малевича, конструктивизм — и ужасался: все продали. Стеклянно-барбичная архитектура восторженно-ничтожна. Макдональдс —в двух шагах от Кремля. Всюду неон собственных олигархических нефтемагнатов типа «Лукойл» и глобалитетов «CANON», «NOKIA», «Coca-Cola». Окраины —в безобразных трафаретах псевдодворцов!
В целом диагноз иностранца верен (хотя есть и у нас указанные выше исключения). Но такова и реальность в ударно урбанизирующемся Китае. Кроме того, по экологической обстановке он —одно из самых напряженных мест планеты. Поэтому пару лет назад правительство КНР обратилось за помощью к Финляндии — мировому лидеру по охране окружающей среды. Так, на Тайване планируется создание EcoCity — FECC (Finnish Environmental Cluster for China — Финский экологический кластер Китая). Проект только запускается: это будет целый экологический город с энергоэффективными небоскребами, электромобилями и велосипедами в качестве транспортных средств. И все же домик Касагранде-Чена альтернативен даже этому массовому эко-заповеднику.Домик-сарай. В центре сада. Просто счастье. На двоих.
Площадь сада: 3890 кв м
Площадь застройки: 138 кв м
Площадь дома: 62,5 кв м
Материалы: красное дерево, бетон.
Июнь 2009
LINK
